Интервью с Олегом Манагером Судаковым|СарРок

Олег «Манагер» Судаков, лидер группы РОДИНА, наряду с Егором Летовым и Янкой Дягилевой — один из ярчайших представителей сибирской волны отечественного рока. После смерти Летова в 2008г. он — один из немногих её «ветеранов», кто продолжает регулярно выступать и записывать новые альбомы. В то же время о самом Олеге известно не так уж и много — никаким пиаром он не занимается, предпочитая отдавать все силы творчеству. 23 апреля в рок-кафе «Machine Head» Манагер дал единственный концерт в нашем городе. Перед выступлением мне удалось задать ему несколько вопросов и выяснить из первых уст, как всё было.

— Можешь в начале рассказать, как вообще начал писать? В книге «100 магнитоальбомов советского рока» говорилось, что первые твои песни написаны в шкафу — не совсем обычное место?

— Это Летов любил озоровать логически и смыслово (смеётся)- Нет, конечно, не в шкафу. Это слишком художественно сказано. Весьма нелестный оттенок на автора — если вы пишете песни в шкафу, где же вы их поёте? Первая песня, по большому счёту, написалась дома — это «Паралич». Я был около бабушки моей первой гражданской жены — она была в параличе два года. Была вполне вменяема, только все мышцы парализованы. Меня охватило отчаяние и ужас — такая штука, как нервы, может лишить человека того, чем он может являться по задумке, по воплощению. Это ужасно и кошмарно, когда так происходит. Естественно, все эти состояния имеют символический оттенок, поскольку сама поэзия такова, что если хорошо уложишь текст, то твоя «поварёшка» — некий черпак бытия, которым перемешивают или добрасывают добавки. Поэтому от песни «Паралич» всё и пошло — я её написал, весьма скромно наиграл на гитаре и даже спел друзьям — у нас была компания — братья Лищенко, Летов, Дима Логачёв — всем понравилось, и они сказали «Пиши дальше». Так никто не пишет, и судя по всему, у тебя выйдет что-то ценное. Вот так я начал писать песни. Мы эти песни записали с Егором, поскольку компания общая, попробовали вместе что-то написать — получились «Лес» и «Мавзолей» («Мавзолей» сегодня собираюсь спеть в слегка изменённом виде).

— А как собралась ваша компания? Как вы друг друга нашли?

— С Летовым я познакомился в конце 1984 года, на пластиночном рынке — на балке, майдане, туче — было много синонимов, не знаю, как у вас называлось, у нас — «туча». Масса людей торгуют всякими шмотками, редкими вещами, и было место, где торговали пластинками. Тогда я был большим поклонником рок-музыки, арт-рока. Подошёл к одному из людей, увидев пластинку Питера Гэбриэла, и спросил: «А нет ли у тебя Van Der Graaf Generator»? Или «Gentle Giant»? Сейчас уже могу запутаться. Он отвечает: «Как ты можешь знать про такую группу. Её никто в Омске не знает!» Я говорю: «А ты что, с Луны свалился? Всю информацию в голове держишь? Я тоже знаю!» Ну и разговорились. С Егором я познакомился так. А с братьями Лищенко — в 1985 году была идея пригласить в Омск Диму Радкевича — есть такой очень хороший автор, ему так и не довелось собрать группу, он тогда был знаком со многими рокерами из Москвы, Питера — и вот к братьям Лищенко его и определили. А они уже были знакомы с Летовым через что-то ещё. А поскольку в это время рок так или иначе «поднимал голову», люди были друг другу известны. В итоге через год мы все друг друга знали. Встречались — то к одним приедешь, то к другим, сидим, разговариваем, спорим, песни играем — то у Летова, то у братьев — у кого попроще было, родители не сильно мешали (тогда квартир своих не было).

— В середине 80х возникла такая мощная сибирская волна, когда появилась и ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, и ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, и ты, и Янка, и много кто ещё. Как ты думаешь, что такое произошло, совпало, что это случилось именно там и именно тогда?

— Я думаю, что, я недавно отвечал на этот вопрос. Мне кажется, играют роль несколько факторов. Первое — предки многих в Сибири приехали из разных мест — с Орловщины, из Пензы, из-под Витебска, у Летова в роду вообще были казаки, гитарист ГО считается прямым потомком родных братьев Махно, по матери у него и фамилия была Махно. А при переезде на другое место… Во-первых, это всегда люди рискующие, деятельные, энергичные, типа пассионариев. Поэтому, наверное, в следующем поколении могла проявиться избыточная энергия, посыл вовне. Это одно. Второе — поскольку деды, прадеды многих были из деревень, а мы все живём в городе, в промышленных центрах, в чём-то они нас всех не устраивают. Я, конечно, сильно на голос крови давить не стану, но, видимо, этот момент тоже сыграл свою роль. Город — это же место давящее — областной центр, КГБ, исполком, и какой-то ответ на события в жизни, естественно, происходил. Ну и самая главная вещь — то, что СССР к тому времени почти 70 лет было, а прожив столько лет на своей земле, ты воспринимаешь эту жизнь как вечную, сложившуюся. Может быть, сейчас немногие проявляют активность именно потому, что не ощущают этот мир своим, с привкусом вечности. И поскольку что-то нам не нравилось — была такая навязчивая пропаганда марксизма-ленинизма, общества социальной справедливости, «повышение производительности труда обязательно приведёт к повышению уровня сознания», а рабочий класс меньше всего казался олицетворением сознательности — было много достойных людей, но они не стремились к знанию, насколько я это понимал. Монотонный труд — штука тяжёлая, давит на сознание, и люди, отдыхая, не хотят саморазвиваться дальше. Эти перегибы, перекосы — они были видны. Нас воспитали очень хорошо родители — это пришлось на 60е годы, возможно, золотое время для Советского Союза, и сам уровень воспитания, который мы тогда получили, требовал такого же одухотворённого взгляда на реальность. А реальность начала постепенно загнивать. Наши партийные деятели стали жильцами мёртвого мира, перестали к чему-либо стремиться. Ну и четвёртый фактор — где-то, наверное, должно было так выстрелить, а Сибирь — это транзитный путь, много строек, много пространства, и сами по себе города сверхиндустриальные. И в сибирских городах как-то это вдруг выстрелило. Есть в этом элемент удачи, или, может быть, не совсем учтённого начала. Вот так я объясняю этот «феномен сибирской волны».

— А группа РОДИНА как образовалась?

— Я всё время хотел собрать коллектив, но сначала не хватало представления, понимания, чего именно мне надо, потом я поиграл на нескольких концертах ГО, что совпало с изменением семейного положения, и колёса закрутились: записали много альбомов КОММУНИЗМА, ЦЫГАНЯТ… И до конца 80х вроде бы особенной необходимости в группе не было — всегда можно было легко записаться у Летова. Мы и записали два альбома — «Армию Власова» и «Паралич». А потом, когда резко случился слом концертной деятельности у ГО — они же, фактически, играли с 88 по 90 годы, за три года популярность взвинтилась до неимоверия, а в конце 90х Летов отказался играть, потому что всё начало превращаться в фанатизм и безумие. Я акустики играл. А когда в 93м году возникла идея сделать фестиваль «Русский Прорыв» (он назывался фестивалем культуры и политики), мы поехали, а так как компания была одна, то зачем искать других музыкантов, если вот они — свои, настроенные на одну душевную волну. И мы решили попробовать сыграть. 13 февраля 1994 года — день официального рождения группы, когда ГО, РОДИНА и ИНСТРУКЦИЯ сыграли в Тюмени. А потом Женя Махно ушёл в ГО, тюменцы гастролировали с ИНСТРУКЦИЕЙ. Я устроился на работу, вновь изменилось семейное положение и я переехал в Новосибирск. И уже в 2000х годах я подумал: да что же это такое? Зачем же я тогда писал все эти песни? Хочу записать! И я приехал, мы очень быстро записали альбом «Тот Свет», и таким образом, я вновь вернулся к корням » как известно, всегда возвращаешься к тому, с чего начал.

— Как думаешь, современные возможности — Интернет, социальные сети — действительно помогают объединиться или это только иллюзия?

— Частично да, помогают. Допустим, я сыграл в студии для своих людей, и, возможно, в мае мы сделаем с ними запись разных треков из альбомов ЦЫГАНЯТ или КОММУНИЗМА. Я никак не могу запомнить их английское название, для себя я их называю «Путь к Солнцу». Они очень любят импровизировать, два часа концерта — сплошная импровизация, иногда маленькая пауза, чтобы сменить тему. Вот мы нашли друг друга по Интернету. Из Краснодара парень написал: «я мультиинструменталист, давай писаться», «Ну давай запишемся». Но между нами трое суток пути на поезде. На Западе это проще — там по Интернету и записываются, и концерты дают. У нас даже скорость Интернета слабая. И, помимо этого, вообще падает интерес к чему-то, не связанному с развлечениями. Некое внутреннее табу. А в социальных сетях люди больше общаются насчёт знакомств, свиданий, создают сообщества — байкеры, вышивальщицы гладью, любители игры в шахматы. Для этого сети работают очень хорошо, удобно, скажем, насчёт концертов связываться.

— Последний вопрос — о Янке. Вокруг её имени, вокруг жизни и смерти понастроено столько мифов, что за ними человека уже не разглядишь. Можешь в двух словах рассказать, что это был за человек и прояснились ли обстоятельства её гибели?

— По поводу смерти — я до конца не могу понять. Возникла версия, что кто-то чем-то её ударил, поскольку череп был повреждён. Когда мы её хоронили, такая версия отсутствовала. Во-вторых, если кто-то внимательно прочитает книгу «Янка», там мы все до самозабвенной глупости рассказывали о ней, и много разной информации, из которой можно составить её портрет. Что бы я сейчас ни сказал, другой человек её видит иначе, а это будет мой взгляд — человека, который с ней много времени провёл, она часто приезжала, моя первая жена её очень сильно любила. Мы часто вместе смотрели, допустим, Тарковского — у нас был цветной телевизор и комната большая — можно было всей компанией, человек 8, завалиться и смотреть, там, «Жертвоприношение» или «Ностальгию». А так — она была очень душевный, честный и живой человек. Об этом надо долго говорить. Где-то бывала и жёсткой. Любила путешествовать автостопом, но хиппи, естественно, не была, даже судя по энергичности и смысловой нагрузке её песен, это та же самая сибирская волна, тот же философско-политический оттенок, потому что политика в России, как бы мы к ней ни относились, вся наша жизнь — это и есть политика, потому что мы на протяжении многих столетий напрямую зависим от власти, которая нам транслирует определённое поведение. Если мы чувствуем на себе проявление власти, стало быть, что мы имеем? (смеётся) Политический оттенок жизни! С другой стороны, Янка была достаточно молодой девушкой — ну что это такое, 25 лет — и жизнь оборвалась. Естественно, была своя аура, девчонки плакали на концертах, и для них был большой шок, что вот такая же, как они, не сильно следящая за блистательным внешним обликом, пела песни, разъезжала и являлась достаточно сильным пробивным началом — это очень сильно удивляло. Она была очень душевной, могла разговаривать на любые темы и возникало ощущение, что она очень много знает — такой избыточный информативный пресс, выходящий из любого человека, который впоследствии становится крупным музыкантом или другим деятелем. Я это впервые испытал, когда Высоцкого слушал — казалось, огромное количество всего стоит за его невысокого роста телом. Если в двух словах, то в этом смысле Янка была такой. А вот этот период перед смертью — я её видел 22 апреля, в день смерти Димы Селиванова, ещё одного нашего большого друга, известного гитариста, жизнь которого трагически оборвалась. И мрак, который тогда был. Всё это тактичнее описать книгой. Вот Летов умер — сколько про него ни говори, всё равно в рамках 15-20минутного разговора это будет кич, коллаж, ведь чтобы образ человека был естественным, а не гипертрофированным в сторону абсолютного плюса или минуса, нужно рассказывать о нём долго, вспоминая разные его деяния, никто ведь не безупречен. Поэтому версия, что она это сама сделала — она тоже имеет под собой основания. Если вернуться к книге, самое главное — это то, что писал отец. Хотя всё, конечно, можно подвергать сомнению. А в душе она осталась навсегда, как и все ушедшие друзья ? то, что было ярким, никогда не забывается. Я до сих пор помню её такой, какая она была.

Я сейчас последнюю вещь скажу. У таких хороших, мощных творческих людей часто бывает в чём-то трагическая судьба — через различные барьеры, травмы, которые он испытывает в жизни, славу или забвение. В мире ему никогда не бывает легко. У нас было такое сообщество антропологов, и когда я им рассказал эту историю, они вывели такую интересную вещь: всё это напоминает современных юродивых. А юродивые у них не совсем религиозное понятие, это люди, которые являются связью между властью и народом, которым позволительно говорить нечто большее, нежели остальным. В пример привели Василия Блаженного — царь ничего с ним не мог сделать. Но одновременно они очень много навешивают на свои плечи, поневоле распространяя себя на всё пространство своей страны, свою душу они распахивают. Тянуть приходится много, и от этого люди выгорают быстрее. Янка брала на себя очень много, её душа была открыта миру. А с другой стороны, многим хочется, чтобы её жизнь прервалась именно трагически. Вполне возможно, что так оно и было. Тогда, по нашему последнему разговору, мне стало очень печально, но я, конечно, не думал, что её жизнь может оборваться в течение двух недель.

Дмитрий Маркин